- Оргкомитет Конкурса
Второй тур Конкурса "Поэзия Донбасса", 16.11.2022
КРИТИК
Алексей Иольевич Витаков — русский поэт, прозаик, автор-исполнитель песен. Лауреат Всемирного литературного форума им. К. Нефедьева (2002), шорт-лист Литературной премии "Антибукер-2000", лауреат Литературной премии журнала "Москва" (2005), шорт-лист Литературной премии им. П.Бажова (2011), лауреат Литературной премии "Поющие письмена". Член Союза писателей России с 1998. Руководитель Всероссийского поэтического форума студентов непрофильных вузов «Осиянное слово» им. Н. Гумилёва.
АВТОРЫ И СТИХИ ВТОРОГО ТУРА
1. ЛЕОНТЬЕВА СВЕТЛАНА ГЕННАДЬЕВНА
Член Союза писателей России, дипломант ряда национальных премий, главный редактор альманаха "Третья столица". 8 лет писала стихи в защиту Донбасса, поддерживала поэтов, гонимых Киевским режимом. Проводит концерты в защиту Донбасса и в память о павших. Личные связи с друзьями в Харькове особенно — русскоязычные. Профессор университета. Владислава Броницкая, поэтесса из Харькова, ей посвятила несколько стихов, как человеку, борющемуся в едином строю за Русь. <sgl_10@mail.ru>
Представлена членом ХС Бочаровым Борисом Васильвичем.
***
Памяти Игоря ГРАЧА, погибшего на Донбассе 1 мая 2014 года
Как выразить…мы помним, не забудем,
как высказать про путь, что в сонме буден,
кидаю клич высокий я, зачин.
Опять весна, и воздух абрикосный,
мне дым костров, как запах париросный,
весь день Саврасова мне видятся «Грачи».
И умирать не хочется. Ни капли.
От вирусов, от пуль, от стрел, от сабли.
Грачи нас прикрывают: крылья, спины,
Прикрыл нас Игорь Грач строкой глубинной…
Что чувствовал он в этот день, где снайпер
сидел, прицеливаясь? Вешайтесь, рыдайте,
но лишь не надо обобщённых мыслей, слов
родне и маме, тёте, сыну, всем нам!
А чувство родины – хребетно, внутривенно.
А чувство родины – основа из основ.
А умирать не хочется. Ну, право!
Вот одуванчики – птенячии цветы
комочками желтеют. И холсты
Саврасова повсюду: вдоль канавы,
в дубраве, и в орешнике, в саду
пошарпанные ветки, как шрапнелью.
Грачи и вправду, вправду прилетели!
Они не знали, страшно на виду
спешить в одной колонне на прицеле.
Ты нас прикрыл.
А чем тебя прикрыть нам?
Каким ребром, предсердием, молитвой?
Каким увидеть зреньем? Слепотой?
Под дымчатой да под густой листвой
не отсидеться нам в домах высоких.
Не оградиться ни щитом, ни блоком.
Вот, говорят, географ глобус пропил,
но ты не верь! Верь только слову – Грач!
Что прилетит пернатый, окрылённый
строкою, песней да слезой солёной,
и будет бесталанным всем жескач.
А кто убил, стрелял, тот просто сволочь!
Настанет время – утро, полдень, полночь,
но суд свершится, человечий суд.
Наступит время твёрдое, как камень,
и каждый Ирод, каждый Брут и Каин,
да что там Каин, небеса падут!
Убитые поднимутся. Я знаю.
Поруганные встанут, вой, кричи:
- Огонь! Ах, суки! Родина…родная…
Летят грачи. Летят твои грачи!
ОДЕССА
Я в профсоюз платила взносы в девяностых
по два рубля из небольшой зарплаты.
А нынче это слово слышать просто
я не могу. Мне сердце бьёт набаты
и хлещет чёрным соком из сонаты.
И Дом горит, тот самый, профсоюзов:
народ родимый – мякотью арбузной,
кровавым виноградом в смерть разверзся,
в дым едкий, в уголь, пепел! О, как жарко!
Я на коленках…я ползу. О, сколько месив
из тел людских по топкам, кочегаркам.
Армагеддон – Одесса!
О, простите,
что я платила взносы так усердно.
Я – женщина простая, не политик.
Ребёночка держу я у предсердья.
Сыночек мой! Мой маленький! Павлуша!
Я за руку его водила в садик.
Мы хлебушком из маковых горбушек
кормили птиц.
И я путёвки ради
платила взносы. Если б знать заранье,
что станет с государством и Союзом.
Что с нами станет! Что не с нами станет!
И про пожар, что в чреве Профсоюзов.
И про людей, что в Доме Профсоюзов!
Про доллары. Продажи. И покражи.
И вот горю. Пылаю вместе с вами.
А мой сынок – Павлуша снова, снова
идёт. И спёкшимися он устами
зовёт меня – дымок между дымами
и тянет руки – к маме!
***
Не могу не глядеть, и глядеть не могу:
это правый приток раскраснелся Днепровый.
Говорят, взрыв плотины, в лесу, на логу
глина вышла со дна, цвет пунцовый.
Это красно украшена вдовья вода,
это алая, алая ладанка девья,
это выстрелом в лоб растекалась звезда,
отражённая там, где дерево.
Ингулец, Ингулец, половецкая рать
на границе со древнею Русью.
И глядеть не могу, не могу не взирать,
краснобрюха. До скрежета. Хруста.
Поднимая кровавые сгустки свои
так, что видно все внутренности во вселенной,
так разорванным чревом рожают в крови,
это значит, что реки нетленны!
На чумацко-казацком пируя шляху
между Кременчугом с Перекопом,
как ребёнок, укутанный в шарф на меху,
как ребёнок! Их здесь убивает Европа,
евро-НАТО, что зверь, мышеловка, где сыр.
По тебе так соскучилась я, Ингулец мой.
Но как будто бы вены бессмертные вскрыл
окровавленный Бог над Донецком…
***
Памяти Олеся Бузины
Убитый в Киеве: ему стреляли в спину,
четыре выстрела – смертельные – в упор.
«Я не люблю такую Украину»
которая
без братьев, без сестёр.
«Я не люблю — крик застревает в горле,
я не люблю... хотя люблю до боли!»
Один он вышел, сам на всю страну.
Вы помните Олеся Бузину?
Глядел, как будто лил металл во взгляде,
разлет бровей, держался гордо, прямо.
Он спрятался бы! Но такой громаде,
такой горе, как небо в Арарате,
как спрятаться?
А мама, как же мама?
Есть Украина та, что обожаю!
А знаете, что есть она другая,
цветущая, каштановая в мае,
где нас крестил Владимир-князь в Днепре!
Серпы остры, сердца на шампуре.
За Крым и за Донбасс там, во дворе
нас Бузина Олесь накрыл всем телом,
он крепостью поднялся белой-белой,
убитый, но не умерший: не вмер,
не сгиб, не пал, не лёг, не сдал он Днепр,
не сдал Украйну, Русь и Беларусь!
Меня трясёт…давлюсь слезами…слышу хруст
костей, хребта, звук пулей. Пули в спину.
А мать его спешит: пустите к сыну!
Весь воздух, словно выкачен. Дышать
ей больно! Пропустите мать!
А где же пульс? А где же стук в груди?
А у меня с тех пор – дожди, дожди…
Верните снова, люди, Украину
на место. Как я выдерну, как выну
её – мертвящий ужас – из нутра?
Окаменевший выкрик мне в затылок…
расстрелянною фразой пригвоздило…
Олесь…Олесь! Он вышел со двора,
пошёл искать свою он Украину –
любимую, где не стреляют в спину,
где помнят родин всех первопричину,
где водружают красный флаг Берлину
и крестят люд у берегов Днепра.
МОНОЛОГ ВОИНА
…Да, может, стану васильком,
в букет меня сорвёшь с корнями.
А, может, стану я зерном,
чтобы меня, как хлеб, ломали.
Ты позвонишь в дожди и стынь:
ответит нерождённый сын.
Я ковшик протяну – попей:
рты мёртвых тянутся детей.
Вот пишут: «Тело не нашли
под Мариуполем, под Клином…»
Ты видишь: куст из-под земли
весь розовый, в цветах былинных?
Я – этот куст. Я – этот мох.
Я – этот павший, неизвестный,
моряк, солдат, юго-восток.
Я был за родину. Я – честный!
***
В меня целится – я вижу его! Он притаился! – снайпер!
В его окуляре я: в куртке, джинсах, кроссовках!
В небе – белая птица, наверное, чайка.
Это небо последнее! Но мне как-то неловко
обращаться к нему! Небо – на подстраховках!
Оно было, когда я в него родилась. Здравствуй, мама!
Ты меня ещё держишь своей пуповиной?
Она бело-прозрачная, что амальгама.
Фонтанирует. Вся из тугих парусинов.
И поэтому море вокруг меня плещет.
Это – околоплодные спелые воды.
Мы – рождённые, всё состоим из тех женщин –
журавлино, невинно. О, грех первородный!
Тех, кто были до мамы. Они в наших генах.
И они внутримышечны и внутривенны.
Снайпер! Значит, и в них ты прицелился тоже?
И в ребёнка, который в утробе под кожей,
моего притаился напевного чрева.
Оно рдело! Любило! Желало! И пело
в ночь с любимым! Его помню сильное тело.
Значит, целишься ты и в него? В Русь? И правду?
Поздно, поздно вопить мне: «Не надо! Не надо!»
Пуль разрывы вокруг. Стон. Пожары. Снаряды.
Мне – прожившей полжизни, мне – видевшей небо,
мне – целующей звёзды, их льдистые скрепы
неужель затаиться? И Армагеддоны,
так вопят… Фонтанируют. В Зайцево – храм мой.
Я иду помолиться, прикрыв грудь и лоно.
Моя старая мама, и тётка, и братья
там живут, за чертой. Как прикрыть их синхронно?
Вы там не были!
В каждом кусте и травинке
не цедили вы детство, на этой тропинке
не пасли вы козу, белошерстную Майю!
Хорошо рассуждать про загадочных майя,
про кино, про правителей. Деньги и власти.
Да хоть сердце не застьте! Не рвите на части
про весну ту, что в Крыме. Про Минск. Там Иуда
щёки, спины целует! Война, как простуда
для того, кто поодаль. В глуби. За лесами.
Я иду. Продираюсь. Мне к тётке и маме.
Продираюсь сквозь лемех, орало. Бой длится!
Нескончаемый!
Разве вам тел наших мало,
что зарыты вот в эти поля цветом ситца?
Лязг затвора. Мой снайпер – мой враг. Помолиться
успеваю, пока не нажал на курок он.
…А малыш, что во мне, мог бы радостно чмокать,
в колыбельке лежать мог бы он краснощёко,
потаённо, глубинно, тепло, светлооко!
Богатырь мой вселенский. Он смог бы. Он смог бы
защитить нашу землю. И небо. И птицу!
2. САЛТАНОВА ВАЛЕРИЯ АНАТОЛЬЕВНА (по скайпу)
Поэт, публицист, переводчик, литературный критик, автор-исполнитель, редактор. Член Союза писателей России, Союза журналистов России. Близкие родственники живут в Мариуполе. Живёт в Ростове-на-Дону. Как публицист и как поэт занимается освещением темы спецоперации и событий на Донбассе в социальных сетях. Участница антологии современной патриотической поэзии «ПоZывной – Победа!» Значительная часть тиража книги Валерии, в которую включены стихи о Донбассе и спецоперации, отправлена при помощи ростовского управления культуры в библиотеки Запорожья, на Донбасс и на фронт. v.saltanova1166@yandex
Представлена членом ХС Ольгой Флярковской
МОСТ В ЗАВТРА
I
Бомбят Каховку, Горловку, Лиман...
Враг, чтоб не сгнить бесславно под забором,
А выйти гоголем на первый план,
Занялся бандитизмом и террором.
Бомбят роддомы, детские сады,
Прицельно рушат детские площадки...
Им говорит «Спасибо за труды!»
Пахан их главный, розовый и гладкий.
Горит Каховка, Северск, Часов Яр,
И Мирноград не мирно полыхает,
И тихий Тихорецк объял пожар,
Горит Торецк – Донбасс в огне пылает.
Сжигают за собою ВСУ
Свои же города, что сдали ныне...
Теперь вся Украина – точка У,
Приправленная горечью полыни.
Всё просчитали, злобою горя,
А только все старанья будут мимо:
Вы на Россию покусились зря –
Она, как жизнь сама, несокрушима.
II
Теряем родных и теряем друзей
На подступах и на подходах,
Но в мутных безвременья водах
Поставит ещё мировой колизей
Сценарий о лучших народах.
Наш в ясное завтра простёршийся мост
Терзают и слева, и справа,
И льётся сомнений отрава...
И русское горе встаёт в полный рост –
Огромно, как русская слава.
В МАРИУПОЛЬСКОМ ПОДВАЛЕ
Нас расклеили, распаяли,
В две руки развели, распяв…
Марина Цветаева
Моей мариупольской родне
Нас распаяли, разорвали,
И в этом – беса западня.
Там, в мариупольском подвале –
Ближайшая моя родня,
Где пьяно, матерно горланя,
Своим нацисты бьют под дых…
Там, где-то там – сестрёнка Таня:
Нас время помнит молодых.
Над нами соколы кружили,
А нынче – вороны кружат…
Мы не считались – просто жили,
Котят кормили и ежат…
И мы любили в полной мере
Два языка и две страны…
Теперь в людском обличье звери
Диктуют волю сатаны.
Нам связь садистски оборвали,
Чертя кровавую межу…
Там, в мариупольском подвале,
И я, распятая, лежу.
ВРЕМЯ ПРАВДЫ
И ветер с ветром сошлись, и с огнём – огонь:
От чёрного пепла до исступлённой пены.
Гортань обожжёт, ранит сердце, пронзит ладонь,
Мирского раздвинет стены.
Все векторы смещены в этот адский тир,
Где истины зреют яхонты и смарагды,
Где смерть утверждает жизнь, утверждает мир,
Где время икс – время правды.
НА ГРАНИЦЕ
Здесь нам неуютно по-соседски,
Ибо глух душой сосед у нас.
Просыпаюсь с мыслью о Донецке,
Засыпаю с думой про Донбасс.
Можно верить лжи, мечтать о счастье
И на лёгких крыльях мчать вперёд...
Но детей, разорванных на части,
Даже Бог теперь не соберёт...
ЛЕТЯТ САМОЛЁТЫ
Так близко, что кажется: звук осязаем –
Вплотную к мембранам. Вновь сердцу – работы,
И мы с корвалола уже не слезаем...
Летят самолёты, летят самолёты –
В чистилище, где огнево́, рукопашно
Дерутся враги, матюгаясь до рвоты...
А нам на границе, о Боже, так страшно!
Летят самолёты, летят самолёты...
Летят самолёты – гудящие птицы –
По небу, где враг расставляет тенёты,
По небу, расчерченному на границы,
Летят самолёты, летят самолёты...
И мнится: мгновенье ещё – и исчезну,
И кто, и кому сможет выставить счёты?
Все счёты – ничто, коль в кровавую бездну
Летят самолёты, летят самолёты.
Не сапиенс мы и, наверно, не хомо...
Безумец Арес – что, опять за своё ты?
Как будто предтечи вселенского грома,
Летят самолёты, летят самолёты –
Сквозь сердце и сквозь оголённые нервы.
Ну, здравствуй, мой детский кошмар до икоты!
И в двадцать втором, словно в тот сорок первый,
Летят самолёты, летят самолёты...
ПРИЛЁТЫ
Так буднично, без горькой ноты
(В глазах не страх уже, а лёд):
«Вот, – говорят, – у нас прилёты,
Вон, гляньте, новенький прилёт!
Там, в спальне, дырка в форме ромба –
Разворотило полстены…
А у соседей рядом бомба
Рванула… К счастью, спасены…
Да мы-то что, ядри в печёнку!
Покаместь ничего, свезло...
А с той вон улицы девчонку
Напополам разорвало́ –
По всей площадке собирали...
Детишкам тяжко без игры,
Устали прятаться в подвале...
Мать как сказилась с той поры...»
Смотрю скупые репортажи
В сетях на ночь похожих дней,
И на душе моей всё гаже,
Всё непроглядней, всё темней...
Они – живут, играют свадьбы,
Жизнь не стоит: когда ж страдать?..
Мне часть любви им всем отдать бы,
Мне б часть души своей отдать!
Ни пяди лжи, ни грамма лени,
Чтоб голос веры не угас,
Пока поставить на колени
Хотят Россию и Донбасс.
Душе – ни часа без работы,
Покуда мир живёт во зле
И смертоносные прилёты
Ещё возможны на Земле!
ЕВРОПАМ
Вы желаете смерти моим городам,
Нашим детям, истории, роду,
Но ни пяди я нашей земли не отдам –
И не лезьте, не ведая броду!
От себя говорю, потому что я часть
Несговорчивой праведной крови.
Потому что мы все, как один, в этот час
Ни свобод не сдадим, ни любови.
Все понятья о чести, увы, не про вас –
Вам лишь доллар щебечет по-свойски.
Не постичь вам, за что нынче бьётся Донбасс
И стоит, не сгибаясь, геройски.
Ненавидящий русских трансгендерный сброд
Видит в мире разврата мессию.
Но хороните рано вы русский народ,
Отпеваете рано Россию!
Нет, грядут не по слухам ветра перемен:
Лупят в грудь – не слабы, не инертны...
Это вы там, в европах, – руины и тлен,
А герои Донбасса – бессмертны!
3. ПАШУТА АНДРЕЙ СЕРГЕЕВИЧ
Родился и прожил 27 лет в г. Ровеньки, Луганской области до начала 2015 года. Поэт, музыкант, автор-исполнитель собственных песен.
Лауреат второй премии международного фестиваля "Пассионарии культуры". Дипломант международного поэтического конкурса "Что превращает слёзы в благодать", финалист Московского поэтического фестиваля "Дыши поэзией". Двукратный обладатель "Огня Прометея" в социальной сети Вконтакте за авторское творчество в личном паблике "Андрей Пашута". Резидент поэтического проекта "Литературная гостиная в Москве". aspashuta@gmail.com
Представлен членом ХС Коноплянниковым Юрием Викторовичем
1. "Новороссия"
Мы потеряли братьев и отцов,
в руинах города трагичной осенью,
но с пеньем благовестников-скворцов
воскреснет наша Новороссия!
Продажной хунтой палачей и подлецов
пытались нас разбить на части россыпью,
но мы держались вместе молодцом
и потому воскреснет Новороссия!
И смерти мы дышали здесь в лицо,
она стремилась нас забрать покосами,
но ей в ответ послал Господь борцов,
а это значит, что воскреснет Новороссия!
Сорвать любви и верности кольцо
к Святой Руси судьба нам выбор бросила,
но не сломить нас и в конце концов
воскреснет наша Новороссия!
17 сентября 2014
2. О поэтах.
Поэтом стать - не сцену перейти,
а мир прозвал нас перекати-полем!
Но лишь поэт, преображает негатив
в микстуру от вселенской боли!
Поэтов взвешивают словно на весах:
то ритм сбит, то выразил с акцентом!
Да, понаехали, но́ мы, как массаж -
шагаем словом от периферии к центру!
"Да вас, как грязи", - нам порой кричат!
Пусть так и нам не знать хвалебнов!
Осталось только научится отличать
простые грязи от целебных.
3. Слезопад
моя душа - долины крика
пересечение границ...
в святом отчаяньи поникла,
в религиозьи несбылиц.
моя душа - лишь лён дымящий
и сна надломленная трость,
не вскрытый жизнью чёрный ящик,
земля, теряющая ось.
моя душа в разлуке с раем
и плачет внутренний адам,
теряясь меж двумя мирами
в надежде, что не навсегда.
ещё два дня и я воскресну,
на одну душу опустеет ад
мой сконцентрированно тесный
и прекратится слезопад.
4. "Письмо с линии фронта любимой женщине" или "Оттепель"
Иди ко мне, моя родная оттепель
И нежный камертон моей души.
Твоё б я имя только б пел и пел,
Всё сердце для тебя опустошив.
В твоих объятьях тонут все печальности,
В твоих ладонях тает боли снег,
Весна сменяет серые февральности
И радость к жизни набирает свой разбег!
Твоя застенчивая, ласковая искренность
Все силы в моём сердце воскресит,
Хоть я мечтал, но Бог мне дал немыслимость -
Тебя! Ты мой сердечный ритм!
Ты всех моих систем вода и воздух,
Тепла, любви и верности приют.
Стихов моих наитье всех и прозы!
Пусть наши чувства в Небо прорастут!
И хоть сейчас нам развели мосты
Бездушной мачехой войной -
Твоих молитв спасает тёплый тыл
И мысли о тебе одной!
2014
5. "Человек и снег"
А, знаешь, где-то на Гоа
пустуют наши гамаки...
Ну, а пока с Божественной руки
на землю сыплются снега.
Пока мы ждём своих зарплат,
они бесплатно вьют уют,
чтоб красотою сгладить бунт
и отпустил Христа Пилат
в людских измученных сердцах,
в просвете малом тайных комнат,
чтоб черти, покидая омут,
ушли не только на словах!
Но человек - свободы царь,
меняя первородство на похлебку,
так легкомысленно и ловко
спешит сбежать из-под венца!
И топчет снег, Святого не приметив,
всем сердцем поклоняясь суете,
И выстроив броню из прочных стен
Бежит, намеренно, от Света!
6. Отталкивайся в Небо!
Судьба решила испытать
Твои шаги на прочность.
Печалью полнится гортань,
Окутав душу ночью.
Переполняет сердце боль
До слёз сухих и крика
И мрак рассеян над тобой
Бездушный и безликий.
Впервые враг твой - тишина,
Родные стены - пытка.
У всех начал твоих финал
Оскалился улыбкой.
Друзей твоих украл туман
И затерялась пристань,
И сходится тебе с ума
По одиноким мыслям.
Приняв от Вечности звонок
И судьбоносный жребий,
Нащупав под собою дно,
Отталкивайся в Небо!